Молитва — потребность христианина, как пища и питие.

Молитва — упражнение (практика) для любви нашей к Богу и ближнему.

Молитва — златая связь человека-христианина, странника и пришельца на земле, с миром духовным, коего он — член, и паче всего — с Богом — Источником жизни (Ср.: Пс. 35, 10): от Бога изшла душа, к Богу и да грядет выну" (Выну — всегда (церк.-слав.) чрез молитву.

Молитва — вода живая (Ср.: Иер. 2, 13; 17, 13; Ин. 4, 10; 7, 38; Откр. 21, 6), которою душа утоляет свою жажду.

Молитва — живая вода нашей души.

Молитва — дыхание духовное; молясь, мы дышим Духом Святым. Духом Святым молящеся (Еф. 6, 18). Итак все церковные молитвы — дыхание Духа Святого или как бы духовный воздух и вместе свет, духовный огонь, духовная пища и питие и духовное одеяние.

Молитва — доказательство моей разумной личности, моей Богообразности. Залог моего будущего обожения и блаженства. Я из ничего создан, я ничто пред Богом, как ничего своего не имеющий, но я, по милости Его, есмь лицо, имею разум, сердце, волю свободную и при своем разуме и свободе могу сердечным обращением к Нему постепенно увеличивать в себе Его бесконечное Царствие, постепенно, все больше и больше умножать в себе Его дарования, почерпать из Него, как из приснотекущего, неисчерпаемого Источника", всякое благо — духовное и телесное, особенно — духовное. Молитва внушает мне, что я — образ Божий (Ср.: Быт. 1, 26, 27), что при смиренном и благодарном расположении своей души пред Богом, при своей свободной воле я, бесконечно умножая (духовные) дары Божии, могу, таким образом, в бесконечность усовершаться и до бесконечности увеличивать мое Богоподобие, мое небесное блаженство, к которому я предопределен. О! Молитва есть знак моего великого достоинства, которым почтил меня Создатель. Но она в одно и то же время напоминает мне и о моем ничтожестве (из ничего я и ничего своего не имею — потому и прошу Бога о всем), как и о моем высочайшем достоинстве (я образ Божий, я обоженный, я могу другом Божиим назваться, как Авраам, отец верующих (Рим. 4, 11), только бы веровал я несомненно в благое, благость и всемогущество Бога моего и уподоблялся Ему в сей жизни делами любви и милосердия).

Еще будучи на земле, я, персть, посредством молитвы беседую с Херувимами, Серафимами и всеми небесными Силами, прося всех ходатайства о себе пред общим всех Владыкою. Молитва не знает расстояния или средостения между небом и землей. Я, как и они, образ Божий (Ср.: Быт. 1, 26, 27) — вот мое право к беседе с ними.

В молитве моей к Богу я усматриваю высочайшее достоинство души моей: я дерзновенно беседую с Ним, соединяюсь с Ним, одним духом делаюсь с Ним; познаю опытом, что душа моя от Бога произошла и к Богу должна всегда обращаться.

Какая честь моему естеству! Я в малой моей клети, составляющей мое жилище, или в сердце моем, могу беседовать с Тем, Кто в деснице Своей содержит небо и землю, Коему служат со страхом Силы небесные, с Тем, Кто есть Бесконечная Любовь (1 Ин. 4, 8, 16)!

Какая безмерно великая честь человечеству, что оно может отверзать уста свои пред Богом и вступать с Ним в беседу. Просить Его о своих нуждах, благодарить Его за благодеяния и славословить Его за неизреченную велелепоту Его и быть уверенным, но эта жертва благодарения и славословия приятная Богу (Ср.: Исх. 29, 18; Лев. 22, 29), что лучшие, духовные, ко спасению душ наших относящиеся прошения наши всегда исполняются! Как в этом отношении человек безмерно превознесен пред всеми чувственными и одушевленными тварями! Ни одна тварь не получила от Бога такой чести, хотя и они имеют свой язык, выражающий нужды их природы: ибо сказано, что и птенцы врановы призывают Господа (Ср.: Пс. 146, 9). — Будем же пользоваться, братие, этою высокою честию к тому, чтобы заслужить от Господа еще большие почести — горняго звания (Ср.: Флп. 3, 14). Там — на небе — полная наша слава; а здесь только начатки ее, являемые верным христианам.

Молитва необходима для того, чтобы мы помнили, что все имеем — ив душе, и в теле — от щедрот Божиих, не от себя и что мы не заслужили даров Божиих и они подаются нам туне (даром), по Божией милости. Значит, чтобы смирение в нас воспитать, привлекающее все дары Божии, благодать Божию.

Молитвы, Богослужение, Таинства, посты — все это дело вопиющей необходимости, данное милосердием Божиим в ответ на болезненные о том вопли нашей души. А многие почитают все это ненужным или маловажным и думают как-то по-своему спасать свою душу.

Как тело наше живет теми стихиями, из которых само составлено, и постоянно впитывает в себя воздух, воду, органические тела, так и душа наша живет Божественным Духом, от Которого она имеет свое начало и постоянно впитывает в себя для поддержания своей жизни жизнь Триипостасного Бога чрез молитву и ум, свет ума и благие расположения и желания сердца и воли и крепость в добре. Как тело, не питаясь сродными ему началами, не сможет жить и умирает, так и душа наша, не питаясь молитвою или добрыми мыслями, чувствами, делами, — также умирает. — Как в телесной нашей природе все совершается благополучно, питание, возрастание тела, но если по-падет яд или зараза чрез пищу или питие или дыхание, то вдруг причиняет ему боль и смерть в случае неподачи помощи, так и в духовной нашей природе течет все благополучно, но когда приразится к ней диавол, тогда она тяжко страдает и как бы оцепеневает, и нужна ей бывает скорая помощь от Небесного Врача, Бога духов (Чис. 27, 16) , которая получается не иначе как чрез молитву веры. Прилоги диавольские к душе человека соответствуют ядам в телесной природе. — Только яды вещественной природы редко попадаются в наше тело; а эти — всегда с нами или около нас. Как для питания и поддержания жизни нашего тела всегда готова та среда (средина), в которой оно живет, именно: свет, воздух, вода, пища, — и воздухом, как более необходимым для его жизни, оно постоянно окружено, вода везде, так сказать, находится под руками, равно как растения и животные; так и для души нашей всегда готовы в изобилии силы для поддержания ее жизни, ее духовная пища, питие, одежда — в Триедином Боге, Который, находясь весь на всяком месте (Пс. 102, 22; Притч. 15, 3), как бы воздух, или как Мысленный Свет, каждое мгновение нашей жизни готов, по вере нашей и ради постоянно молитвенного настроения нашей души, поддерживать наши душевные силы Своею всюду сущею благодатию, бывая для нас непрестанно светом нашего ума и сердца, воздухом, которым дышит душа наша, пищею, которою она питается и подкрепляется, и теплотою животворящею, которою она согревается, и одеждою, которою она не только прикрывает свою греховную наготу, но и украшается ею, как царскою порфирою: это одежда оправдания Христова. Так человек каждое мгновение своего бытия находится в двух средах — вещественной и духовной, из коих все прлучает; одна поддерживает его телесную, другая — духовную его природу: и одна есть видимая природа, другая — Бесконечный Ипостасный Дух Божий, Который, будучи весь везде, есть превыше всего и, содержа все, Сам ничем не ограничивается. — Так ничтожен и немощен сам по себе всякий человек, что он все получает не из себя, а от иныды— для поддержания своего бытия, сам он — ничто. — И как тело его поддерживается воздухом, пищею и питием, так душа — молитвою, чтением Слова Божия. С другой стороны — и Святыми Таинствами.

Как жизнь тела моего зависит от воздуха и без него — в безвоздушном пространстве я не могу жить: вдыхание и выдыхание воздуха есть процесс жизни органической; так душа моя зависит всесовершенно от Духа Животворящего, и без Него я не могу жить душою и душевно умираю, то есть лишаюсь света, покоя, радости и остаюсь во мраке, убийственном хладе, скорби, томлении — или в огне, в тесноте, словом: испытываю многочисленные виды духовной смерти.

Как все необходимое для физической жизни мы получаем из земли, воздуха, огня и воды, так все необходимое для жизни духовной — все светлые, добрые и спасительные мысли и расположения сердца — получаем от Бога, хотя этого и не замечаем по причине невидимости мыслей и сердечных движений. Дух дышет, и глас Его слышиши (Ин. 3, 8). Не довольны есмы помыслити что от себе, <но доволство наше от Бога> (Ср.: 2 Кор. 3, 5).

Я в Боге, с Богом, пред Богом, под Богом. Он — Жизнь моя. Для телесной жизни моей Он разлил воздух, воду, произращает пищу, а для души моей — Сам, везде сый и вся исполняли", Сам и воздух, и пища, и питие — постоянно я нахожусь, и хожу, и сижу, и сплю, и ем, и делаю в воздухе: тем более душевно нахожусь всегда и во всяком месте в Боге. Первое — образ Другого. Для дыхания нужно держать раскрытыми уста и обоняние; для жизни по духу — нужна молитва. Для того чтобы молитва была искренняя, всецело обняла душу, сосредоточена, для этого нужно внимание к своему сердцу, собранность или устремление ума и сердца к единому Богу, отвержение от сердца всякой лжи, двоедушия и приверженности к земному.

Что бы я был без молитвы? — Погибл бых во смирении моем (Пс. 118, 92) и телом и душой. <...> Молитва — мое убежище и покров от всех зол.

Бог для того хочет от нас всегдашнего обращения к Нему в молитве, чтобы нас, одичавших грехом и удаляющихся от Него чад Своих, привлечь к Себе, очистить и заключить в объятия Своей любви, чтобы показать нам, как у Него всегда благо нам. Так и добрые родители поступают с своими злонравными детьми.

Сами по своей воле отпали мы от Бога и от небесного блаженства, сами же по воле своей теперь постоянно грешим и удаляемся от Бога и Его Царствия внутреннего — сами же должны и приближаться к Богу сердцем, значит, сами должны и просить Господа: да приидет Царствие Его в нас (Ср.: Мф. 6, 10); по своей развращенной воле грешим — по своей же воле должны и каяться, или от всего сердца говорить покаянные молитвы. Сами грехом уничижили и уничижаем Господа Препрославленного — сами же должны по своей воле и прославлять Его доброю жизнию и стараться, чтобы и другие прославляли. Как прежде чрез грехи допускали и допускаем, что имя Божие хулится (Рим. 2, 24) нас ради, как добровольно сделались неблагодарными вначале и теперь по большей части являемся бесчувственными и неблагодарными пред Подателем всех благ, пред Всесодержащим — так сами же добровольно должны теперь усиливаться благодарить Бога за все и самым делом благодарить, соплетать молитвы благодарения за все подаваемые нам блага, особенно духовные, за прощение грехов, за искупление Сыном Божиим от будущего гнева и за все Таинства и благодатные руководства, подаваемые Церковию. Таким образом, самым естественным образом молитва наша бывает или прошением, когда мы сердечно признаем пред Богом свою греховность, немощь, свое бессилие, свою зависимость от Него во всех нуждах духовных и телесных, свою веру в то, что мы все получили и получаем от Бога, или славословием, когда славим за величие дел Его в царстве природы и благодати, или благодарением за получаемые от Него ежедневно великие и богатые милости.

Человеческая природа после грехопадения стала окаянна, бедна, нища, слепа, нага (Ср.: Откр. 3, 17). Потому надо просить всего доброго у Бога, ибо сами без Его благодати ничего не можем сделать истинно доброго. Его Царство, Его сила и слава во веки (Ср.: Мф. 6, 13), а наше — рабство греху и диаволу, наше бессилие, наше бесчестие.

Всегдашняя, искренняя молитва нужна, между прочим, для того чтобы мы постоянно помнили, что Виновник всех благ духовных и телесных есть Бог, Его бесконечная благость, всемогущество и премудрость. И памятуя об этом, смирялись пред Ним во всякое время, обращались к Нему с прошениями обо всем, благодарили и прославляли Его.

Просите, ищите... толцыте (Мф. 7, 7), — говорит Спаситель. Почему именно нужно просить, почему Бог, наперед прошения нашего знающий нужды наши (Ср.: Мф. 6, 8), не дает нам без нашего прошения? — Потому что разумное существо должно знать и чувствовать свою постоянную зависимость от Бога, должно знать, что все естественные дары его — от Бога, как от Источника всяких благ. Потому нужно просить, чтобы оно не сочло даров Господних своими и не возгордилось ими. — Для этой же цели нужно, чтобы разумное существо за все было благодарно своему Творцу и Благодетелю. О всем благодарите: сия бо есть воля Божия о Христе Иисусе (1 Фес. 5, 18).

Просим у Господа разных благ для души и тела: потому что Он наш Творец, потому что мы все от Него получили и получаем. Это же самое утверждает в нас ту надежду, что мы получим по молитве своей, о имени Христовом, все необходимое для духовной и телесной жизни, особенно же для духовной.

Не оставляй никогда молитвы или собеседования с Богом при жизни — и Бог не оставит тебя при смерти и после смерти. Он исполнит Свои слова: в нюже меру мерите, возмерится вам (Мф. 7, 2).

Не молиться крайне опасно: сердце портится, зарастает дикою травою беззаконий, плевелами диавольскими (См.: Мф. 13, 25) больше и больше, и нечем ему очищаться: благодатный огнь молитвы не проникает в сердце, и Дух Святой не привлекается молитвою веры. Хотя по милости Своей Бог и действует на сердце грешника разными обстоятельствами, но невнимательному к своему сердцу человеку легко пропустить их без внимания. Чтобы ввергнуть человека во всякое зло, у диавола верное средство — отвлечь того человека от молитвы.

Молитва необходима на каждом шагу. Так много духовных и телесных нужд у человека.

Молиться нужно для того, что нас посещают часто скорби, а в скорбях нет иного Помощника, кроме Бога и Пречистой Его Матери. Господи сил! С нами буди, иного бо разве Тебе Помощника в скорбех не имамы...

Молиться нужно для постоянной и твердой уверенности сердца, что все — и души и тела сами, с их благосостоянием и неблагосостоянием, и все имение свое, и все обстоятельства жизни мы имеем от Бога, от державы Его, а не от природы, не от случая, не от себя. Не стань молиться Богу — и скоро забудешь сердцем Благодателя, Творца и Господа своего и с забвением Его впадешь во всякое зло. Итак, видишь, что молитва тебе приносит существенную пользу?

Молитва — семена; только взори землю сердца хорошенько, пусти глубже рало ума да удобри сокрушением и вздохами — и взойдут и плод принесут: Отец твой, видяй в тайне, воздаст тебе яве (Мф. 6, 6). Просите, и дастся вам (Мф. 7, 7). Посеешь семя: не видишь, как оно там прозябает, а после видишь плод; сеешь слова молитвы: не видишь, что после с ними делается, а потом видишь плод.

Молитва — драгоценнейшее сокровище для человека: произнесенная с верою и упованием на Бога, она прогоняет из сердца страсти, сердечные мучения и восстанавливает в душе мир и спокойствие. Поэтому, если какая страсть мучит вас, тотчас обращайтесь к молитве; если вам крайне не хочется молиться в это время, преодолейте себя, говорите Богу откровенно: «Господи! Вот я такой и такой, положим — гордец, завистник и самолюбец и прочего во мне крайне много, но Ты все можешь, Ты можешь меня очистить, преобразить; очисти же, преобразуй меня, исцели страсти мои». — Опыт.

Молитва, приносимая от сердца, всегда может быть только полезна для души и тела и никогда не вредна, например, для тела, хотя бы и слаб здоровьем был человек молящийся (разумею стоячее положение тела). Это — опыт. Молитва чудно успокаивает душу, а от душевного спокойствия и тело спокойно.

Молитва, произносимая спокойно, с сердечным вниманием, имеет удивительную силу успокаивать возмущенную душу.

Во время молитвы ум светлеет.

Молитва, с верою произносимая, выгоняет из души смущение и боязнь сатанинскую. При молитвах нужно исчерпывать умом и сердцем всю силу молитв, всю силу слов их.

Не забывай, что молитва очищает грехи: это показывает и легкость на сердце после молитвы.

Глубокий мир душевных сил, от искренней и усердной молитвы происходящий, показывает, что молитва есть необходимейшая потребность нашей души, жизнь ее.

Как после недостойного причащения, так и после недостойной, холодной молитвы бывает одинаково худо на душе. Это значит: Господь не входит в наше сердце, оскорбленный нашим сердечным неверием и холодностию, и попускает в сердце нашем возгнездиться духам злым. Дабы дать нам почувствовать разницу между Своим и их игом.

Если мы ежедневно и от сердца молимся, то не даем в себе гнездиться греху, а если не молимся от сердца или вовсе, тогда даем ему силу в нас.

От плод их, сказано, познаете их (Мф. 7, 16). Если, молясь с верою Господу или Владычице или Ангелам или святым, ощущаете во время и после молитвы мир сердца, — то знак, что Господь или святые вас слышали и подали вам желаемое благо. От плод их познаете их. Мир сердца подтверждает и ту истину, что Господь есть на всяком месте (Пс. 102, 22; Притч. 15, 3), а святые по благодати Его в Духе Святом слышат наши молитвы.

Когда молишься с верою, искренно, всем сердцем, тогда на душе чувствуешь всегда великое спокойствие, леготу , как будто бы вовсе не было у тебя внутренностей, и какую-то пресладкую негу сердца. Совсем иное чувствуешь при молитве не всесердечной, лишенной искренности или истины. Происходит ли это от нашего нерадения или от отягощения желудка пищею (когда мы напрасно призываем к себе веру живую): тогда нет сладкого спокойства на сердце — оно для нас бывает тогда как внутреннее тяжкое бремя, под которым изнемогает иногда дух наш, болезненно занывая. Вера — сила, жизнь сердца; неверие — немощь и самая смерть его. — Опыт.

Признаки милости к нам Господа или Пречистой Матери после или во время молитвы есть мир сердечный, особенно после действия какой-либо страсти, которой свойство — отсутствие мира душевного. По сердечному миру и какой-то святой неге сердечной мы легко можем узнать, что молитва наша услышана и благодать просимая подана. — Успех молитвы узнается еще по силе духовной, какую мы внутренно воспринимаем к деланию дел нашего звания и по внутреннему свету, явно приходящему в душу.

Вот они, доказательства бытия Божия. Когда я на молитве не помолюсь истинно, от всего сердца, но ложно, притворно, тогда я неизбежно лишаюсь сердечного спокойствия и сердечной жизни: я обессиливаю и как бы умираю духом для всякого добра. А когда помолюсь непритворно, от всего сердца, тогда необходимым последствием такой молитвы бывает мир сердца и стремление ко всякому добру.

Всегдашняя, теплая молитва приводит нас к самому искреннему и твердому убеждению в бессмертии нашей души и в блаженстве того невещественного века, ибо все наслаждения молитвы человек почерпает от Бога-Духа, всю силу заимствует от Него, равно как, по Его благодати, от Матери Божией (Она избавляет от бед души наша, покоит, радует, оживляет), от Ангелов и святых.

Молитва всякого человека имеет различную, большую или меньшую, степень достоинства относительно чистоты сердечной веры и любви молящегося. Иной приносит ее от чистого сердца с верою и любовию, так что вся молитва такого человека есть единый, сильный пламень, обнимающий все существо души. Другой, напротив, молится не с чистым сердцем, привязанным к предметам житейским, со слабою верою, подходящею к неверию, без любви в сердце, по привычке, равнодушно. Третий, хотя старается иметь чистое сердце во время молитвы, но слабо и поэтому безуспешно борется с противными помыслами и то воспламеняется, то потухает душою. — Люди часто сами себя обманывают и думают обмануть и Бога в молитве. Но Бог видит сердца наши.

Какова должна быть наша молитва? В храме? Дома? На всяком месте? Какова бывает?

Молитва должна обнимать всю жизнь христианина со всеми его грехами, добрыми делами (благодарениями) и всеми обстоятельствами, все его времена, потребности — все состояния людей: от царя до земледельца, от пастыря до последнего пасомого. Сообразно с этим и разделение.

Чтобы молитва наша была действительна, успокаивала нашу душу и радовала нас, для этого нужно очень немного: искренняя простосердечная вера в Бога, смирение и желание иметь то, о чем молишься.

Иногда человек молится по видимому усердно, но молитва его не приносит ему плодов покоя и радости сердца о Дусе Святе (Ср.: Рим. 14, 17) — отчего? — Оттого, что, молясь по готовым молитвам, он не каялся искренно в тех грехах, которые он учинил в тот день, которыми осквернил свое сердце — этот храм Христов — и коими прогневал Господа. Но вспомни он об них да раскайся со всею искренностию, осуди себя беспристрастно, и тотчас водворится в сердце мир, превосходяй всяк ум (Флп. 4, 7).

Как многие из-за удовольствия сладко и сытно покушать лишают себя сладких и питательных для души плодов молитвы!

Молитва веры ко Господу или прошение с верою всегда исцеляло меня от лютости страстей.

От обращения мыслей моих и сердца моего к Богу, к Владычице, к другим святым я получаю жизнь, мир, святыню, радость — всегда, когда только искренно мое обращение. Что вы скажете против этого — вы, говорящие, что не получаете пользы от молитвы? Отчего же я получаю? Отчего многие другие получают? Говорите: молишься, молишься, а пользы нет: нас никто не слушает. Вот что я вам скажу на это. Очистите руце, грешницы, прежде чем приступите к молитве, исправите сердца ваша, двоедушнии: постраждите и слезите и плачитеся... приближитеся к Богу, и приближится вам (Иак. 4, 8-9). — А то сами вы не приближаетесь к Нему сердцем, а только устами (Ср.: Мф. 15, 8; Ис. 29, 13), ложно, и говорите: вас никто не слышит. Заговорите голосом сердца на молитве вашей: и ваша молитва во мгновение у Господа и принесет вам плод. Соберите мысли свои из рассеяния мира и обратите их к Богу всецело; примиритесь со всеми; пусть в сердце вашем царствует мир и тишина — пусть замолкнут все страсти, все привязанности сердца к земному, воздыхайте глубоко и искренно, проливайте слезы теплые и нелицемерные о грехах своих, зрите свои грехи, осуждайте себя немилосердно и чистосердечно: и увидите, что Господь не заставит вас дожидаться Его; Еще глаголющу ти, речет: се, приидох (Ср.: Дан. 9, 21, 22, 23) + молитвы Даниила (См.: Дан. 9, 4-19), Захарии (См.: JIk. 1, 5-13), Корнилия (См.: Деян. 10, 1-4). — Бог, мы знаем, дает и истинную молитву молящемуся (Ср.: 1 Цар. 2, 9):    Он не слышит?

За постоянную молитву Господь сподобляет молящихся Ему умереть на молитве и воспарить душами прямо к Его Престолу.

У тех, которые всегда искренно молятся Богу, лицо просвещается светом Божиим и имеет необыкновенную приятность и привлекательность.

Молитва, как внешний воздух тело, освежает душу и оживляет ее — бодрее и веселее чувствуешь себя, как, прогулявшись на свежем воздухе, чувствуешь себя и физически и душевно бодрее и свежее.

Смирение ума и сердца должно быть самою неотъемлемою принадлежностью молитвы. Прежде чем станешь на молитву, уже будь смиренным, уничтожь сам себя нравственно. Бог есть Любовь (1 Пн. 4, 8, 16). Он с любовию выслушивает каждую нашу молитву, если она плод веры и любви.

Молитве необходимо должны быть присущи как необходимые условия: вера, надежда и любовь. При чтении Священного Писания и писаний святоотеческих — также смиренная вера с любовию.

Надобно, чтоб исходною точкою молитвы всегда было сознание своего окаянства, своей бедности, нищеты и слепоты. Наша плоть всегда готова говорить: богата я и ничего не требую — богат есмь и обогатихся и ничтоже требую (Ср.: Откр. 3, 17). Всегда она горда.

Для приведения себя в глубочайшее чувство смирения на молитве и во всякое другое время мысленно обращай себя в ничтожное семя, из которого ты вырос, и в земной прах, в который ты некогда распадешься.

Молитвою часто называют то, что вовсе не есть молитва; сходил в церковь, постоял, посмотрел на иконы или прежде на людей, на их лица, наряды, говорит: помолился Богу; настоялся дома пред иконою, покивал головою, проговорил заученные слова без понимания и сочувствия, говорит: помолился Богу, хотя мыслями и сердцем вовсе не молился, а был где-либо в другом месте, с другими лицами и вещами, а не с Богом.

У всякого на молитве должна быть своя основа: сердечная вера (сердечное зрение); без своей основы молитва не молитва, потому что говорить чужими словами — не значит молиться. Если чужие слова молитвенные, как на нитку бисер, навязываются на нашу основу — на сердечную веру: тогда и молитва будет наша, хотя слова и не наши.

Что идея в науке, то вера в молитве. Как идея животворит науку, так вера — молитву; как автор науки, созидая ее, путается и впадает во мрак умственный, если теряет из виду идею, так молящийся впадает в мрак сердечный и умственный, когда выпускает из сердца веру.

Качества молитвы: свобода, разумность (каждого слова), истинность или искренность, спокойствие (мир) — оттого часто священник напоминает о мире словами: мир всем.

Простота, благость и незлобие сердца как необходимое условие молитвы; пост — необходимое условие успеха молитвы.

Свобода, самодеятельность ума и сердца в молитве необходимы, как и при чтении книг.

Иногда в продолжительной молитве только одна минута бывает истинно угодна Богу и составляет истинную молитву, истинное служение Богу. Главное в молитве — близость сердца к Богу, свидетельствуемая сладостию Божиего присутствия в душе.

Чтобы молитва или духовное чтение (например, из Священного Писания) принесли услаждение душе, нужно углубиться мыслию и сердцем в содержание молитвы или чтения: без этого условия не может быть услаждения.

Бог не принимает молитвы нашей, если мы сердимся на кого-нибудь. Это я изведал горьким опытом. Поэтому непременно надо прежде молитвы помириться со всеми. Был случай, когда я сердился и потом помирился. Как, прежде чем я помирился, молитва моя была неблагоуспешна, тяжела и очевидно противна Богу, так после примирения (я в то же время помирился) она стала легка, успешна и благо- угодна Богу. Она скоро принесла мне мир совести и радость в сердце.

В молитве прежде всего старайся представить Божество или Ангела и святых живыми, потом — святыми и великими, а затем представь свою греховность и ничтожество: как ты без меры грешен, как мал и незначителен в кругу такого множества людей, как коротка твоя жизнь и как быстро поспешает к тебе смерть.

Молитвами утренними и вечерними строится в благообразное здание и возводится к совершенству, скрепляется вся жизнь христианина. Сюда также относится и общественное Богослужение. Но надобно только, чтобы эти молитвы домашние, это хождение в храм Божий были искренни, разумны.

Какое средство — провести день весь в совершенстве, свято, мирно и безгрешно? — Молитва утренняя. Утвердить нужно искреннею молитвою сердце свое против греха и с теплотою помолиться Ангелу- хранителю.

Чтобы провести день весь совершенно, свято, мирно и безгрешно, для этого единственное средство — самая искренняя, горячая молитва утром по восстании от сна: она введет в сердце Христа со Отцем и Духом Святым и таким образом даст силу и крепость душе против приражений зла. Только хранить свое сердце надобно.

Молитвы утренние и вечерние — средства благополучно провести день и ночь. Поэтому говори их с полным усердием и любовию, внимательно, неспешно.

Когда человек проведет день в любви, вообще добросовестно, тогда на вечерней молитве легче молиться, потому что Господь с благоволением встречает первые слова молитвы.

Молитвы вечерние в устах благоразумного, верующего христианина — величайшее благо. Не может быть, чтобы человек не сделал несколько преткновений в продолжение дня, — и праведник седмижды на день падает, большею частию мы падаем днем множество раз так, что вечер встречает в нас душу, обремененную грехами, бичуемую собственною совестию, лишенную благодатного, животворного мира и радости, мрачную и унылую. (И Боже сохрани всякого человека от того, чтобы он лег в постель на ночь без молитвы.) В это-то время вечерняя молитва для нас — неоцененное благо. Как же она бывает таким благом? Вот как: если человек знает, что такое истинная молитва, и будет молиться истинною, то есть не наружною только, но и сердечною молитвою, или лучше — всем своим существом, тогда он еще пред молитвою войдет внутрь себя, внутренним оком увидит все, что вошло худого в продолжение дня в его мысли и сердце и сделано самым делом, а во время молитвы с сердечным сокрушением, сердечными вздохами и слезами будет очищать душу свою от этого накопившегося днем зла; а сердца сокрушенного, вздохов душевных и слез о грехах никогда не отринет Господь, всегда жаждущий нашего очищения и спасения. Когда вы молитесь сердечно, с живою верою в Вездесущего, Всевидящего, Праведного Господа, с сокрушением о грехах вздыхаете, плачете, тогда в этом сокрушении, в этих вздохах и слезах вылетают из души грехи ваши, вы очищаетесь, и вам будет так легко-легко: вы почувствуете, что как будто какие злокачественные, болезненные нарывы прорвались и в несколько минут очистили вашу внутренность; мир, спокойствие, радость заменяют прежнее беспокойство, прежнюю тяжесть и тоску. Поэтому как несчастны те люди, которые не молятся вечером, не очищают души своей сердечною молитвою и слезами! О! Они все дальше и дальше становятся от Света Небесного: одеяние души их становится все чернее и безобразнее; и страшно подумать, до чего могут дойти такие люди, которые не молятся вечером: они все глубже и глубже падают, падают так, что, наконец, трудно бывает их восстание; они свыкаются с беззакониями живут в них, не чувствуя их тяжести. Все люди, преданные порокам, все, которые грешат без зазрения совести, верно или вовсе не молятся, или молятся только наружно, по привычке, из приличия, и только тяготятся своею молитвою, потому что те, которые молятся сердечно и любят молитву как горнило очищения, не станут без зазрения совести грешить; они падают, но скоро и восстают. В молитвах утренних приносим Богу благодарность за сохранение нас Его благостию в ночное время, мы испрашиваем благодатной помощи — бодренным сердцем и трезвенною мыслию всю настоящаго жития нощь прейти.

Благоустроенная молитва вечером дает хороший сон, а неблагоустроенная — беспокойный.

При исповедании грехов на вечерней молитве не ослабевай духом, не льсти языком — так, чтобы язык твой высказывал грехи, а сердце тому не сочувствовало, — но искренно, с горящим духом исповедай их, и если в молитве нет тех грехов, сам прибавь; ты не дитя, чтобы всегда твердить только чужие слова. — К прежним грехам прибавишь новый — притворство, двоедушие пред Богом, — если не будешь искренно каяться в сделанных тобой грехах в продолжение дня, а вечерние молитвы для того, между прочим, и положены, чтобы принести Богу покаяние в содеянных днем грехах. Употребляй же во благо души своей великое благодеяние Церкви.

Молитвы домашние суть как бы введение, приготовление к молитвам церковным. Поэтому кто не привык молиться сердечно дома, тот редко может усердно молиться и в церкви.

Молитва церковная тогда имеет свое достоинство, когда она становится совершенно расположением нашей души.

Молитвы церковные (конечно, и Священного Писания) прошли столетия, прошли чрез миллионы уст. Как же они должны быть почтенны в глазах наших! С каким благоговением должны мы читать и слушать их! Кроме того, они стоят всего нашего почтения и потому еще, что они составлены святыми, великими мужами, вдохновенными свыше. — Боже! Славословимый во все века смертным родом нашим! Принимай и от нас, маловеров, недостойных возносить к Тебе грешные гласы свои, мольбы и славословия и укрепи нас в служении Тебе.

Телесная природа моя необходимо требует образа. Достойно и праведно мы делаем образа и поклоняемся им: человек сам что иное есть, как не живой образ Живого Бога (См.: Быт. 1, 26-27)? Сам Сын Божий есть Печать, равнообразно в Себе показующая Отца. Если мы сами — образы Божии, состоящие из души и тела, то почему нам не почтить преподобных Божиих в их образах рукотворенных?

Иконы требуются нашею природою. Может ли природа наша обойтись без образа? Можно ли, вспоминая об отсутствующем, не воображать его? Не Сам ли Бог дал нам способность воображения? Иконы — ответ Церкви на вопиющую потребность нашей природы.

Иконы в храмах необходимы для успеха молитвы: они необходимо требуются существом нашим. Молясь, мы естественно усиливаемся живо представить в душе образ Того Лица, Которому молимся, и без живого представления нет успеха в вере и молитве; хотим очами сердца (Еф. 1, 18) видеть Лице, яко- же есть (1 Ин. 3, 2). А Церковь этому требованию нашей природы только помогает, когда предлагает нам иконы.

Если бы вас кто спросил: зачем вы молитесь иконам бездушным, какая вам от этого польза? — Скажите им, что от икон наших мы несравненно больше получаем пользы, чем от самого доброго и благотворительного человека; скажите, что от икон приходит всегда благодатная сила и помощь душам вашим, избавляющая вас от скорбей и болезней, особенно же — от икон Спаса и Богоматери; что одно сердечное, с верою, воззрение на них, как на живых и близ нас находящихся, спасает от лютых скорбей, страстей и мраков душевных; что если прикосновение к ризам Спасителя (См.: Мф. 9, 20-22) и платкам апостолов делало больных здоровыми (См.: Деян. 19, 12), то тем более лики Спасителя и Богоматери сильны исцелить верующих от всякой скорби.