Один из крупнейших современных поэтов – Николай Зиновьев, пожалуй, является единственным, кто вполне преодолел затянувшуюся уже на четверть века информационную блокаду русской литературы. Будучи человеком не публичным,   истинным   затворником,   он,   тем   не   менее, стал самым цитируемым поэтом если и не в литературных статьях, то – в самой нашей устной речи от Сахалина до Калининграда. Так что даже и в детективном телесериале   «Версия»   интеллектуал следователь   Желвис вдруг мимоходом декламирует уже как хрестоматийные вот эти зиновьевские строки: «И человек сказал: «Я русский», //И Бог заплакал вместе с ним».
    Кто-то однажды сказал мне, что Зиновьев – поэт одной ноты. Возражая, я пару лет назад издал его «Избранное» из восьми разделов, из восьми разно звучащих «нот».  При этом я понимаю, что в русской литературе пока еще слишком непривычен и необычен поэт абсолютно светский, но принявший судьбу поэта с той высочайшей духовной сосредоточенностью и личностной ответственностью, с какой постригаются лишь в монахи. Да, монах и плачет, и смеется только как монах. Так и Николай Зиновьев уже давно не написал ни одного суетного слова, ни одной строчки в авторском восторге пред их самодостаточной красотой. Поэзия его куда более плотна, чем повести о Руфи или Эсфири, она, как гнев и плач Исайи или Иезекииля, лишена телесности, обращена лишь к высочайшим смыслам нашего краткого бытования на земле.
    Впрочем, если уж обстоятельнейше поискать то, что в мировой поэзии было зиновьевской поэзии подобно, то как не вспомнить вот эти, высеченные в мраморе, строки Симонида Кеосского на месте величайшего Фермопильского сражения:
«Путник, пойди возвести нашим гражданам в Лакедемоне,
Что, их заветы блюдя, здесь мы костьми полегли».
И это дает мне право считать поэзию Николая  Зиновьева в высшем смысле оптимистичной. Только вера в то, что русский человек и русский народ не исчезает сегодня с лица земли, а всего лишь терпит на переднем крае в мировой битве со злом, придает, скажем так, невеселой   интонации   зиновьевской   поэзии   значение   воистину животворное, для жизни вечной оберегающее в нас образ и подобие Божье.
                                            Николай ДОРОШЕНКО,
              секретарь правления Союза писателей России,
            директор издательства «Российский писатель».         
Стихи Николая Зиновьева* * *
          В   степи, покрытой пылью бренной
          Сидел и плакал человек.
          А мимо шел Творец Вселенной.
          Остановившись, он изрек:
          «Я друг      униженных и бедных,
          Я всех убогих берегу,
          Я знаю много слов заветных.
          Я есмь твой Бог. Я все могу.
          Меня печалит вид твой грустный,
          Какой бедою ты тесним?»
          И человек         сказал: «Я — русский»,
          И Бог      заплакал вместе с ним. * * * Отныне все отменено,
Что было Богом нам дано
Для жизни праведной и вечной. Где духа истины зерно?
Верней спросить: “Зачем оно
Людской толпе бесчеловечной?” Итак, грешите, господа.
Никто за это не осудит.
Не будет страшного суда,
И воскресения не будет... * * *