Временное правительство с первых же шагов отвернулось от Русской Церкви. Не пожелав покровительствовать религии ста пятидесяти миллионов россиян, оно заявило, что «основное начало, которое должно определять отношение нового государственного строя к Православной Церкви, есть отделение Церкви от государства». С лета 1917 года начался повсеместный захват крестьянами монастырских и церковных земель, церковные школы решено было передать в Министерство народного просвещения, из обязательных школьных предметов был изъят Закон Божий. И все же первый диктатор России А. Ф. Керенский со своими министрами не отважился на открытую войну с православием, они были просто-напросто равнодушны к христианской вере, как и большинство русских интеллигентов.
Но в кровавом октябре 1917 года к власти пришли социал-демократы — воинствующие безбожники. Как молитву повторяли они афоризмы своего вождя и идеолога Ленина: «Всякий боженька есть труположество», «Религия — род духовной сивухи», «Всякая религиозная идея есть самая гнусная зараза».
В боголепную Россию атеизм был занесен вместе с книгами просвещенного Вольтера и менее просвещенного Маркса. Русские доморощенные безбожники любили совмещать теорию с практикой. Взять, к примеру, члена тайного общества «Ад» Каракозова, совершившего покушение на императора Александра II, или убийцу Нечаева, выработавшего программу действий террористов — «Революционный катехизис».
Но необъятный простор для практической деятельности атеистов открылся на нашей земле лишь после победы Октября. Революционерам для стремительного уничтожения тысячелетней культуры России и миллионов своих соотечественников необходимо было освободиться от таких вечных понятий, как совесть, духовная любовь, милосердие. Для них мало было утратить веру в Бога — надо было пойти войною на Бога. Надо было вместо Христа заставить служить молебны Ленину, вместо креста водрузить на церковных куполах красное знамя, вместо ликов святых намалевать в храмах портрет Иуды Искариота — покровителя революционных преобразований. Надо было начинать...
26 октября 1917 года. Декрет о земле национализировал церковные и монастырские земли.
— Деревенская беднота должна быть объединена и брошена в бой против деревенской буржуазии и духовенства.
02 ноября 1917 года. «Декларация прав народов России» отменила все национально-религиозные привилегии и ограничения.
— Уже рассеивается кадильный дым, нет больше господства Русской Церкви, пусть она отравляется в геенну огненную.
11 ноября 1917 года. «Декрет об уничтожении сословий и гражданских чинов» лишил духовенство сословных преимуществ.
— Ходили, в золото разодетые, тыщи получали за одурманивание народа. Пусть теперь в своих балахонах улицы метут по наряду.
12 декабря 1917 года. Постановление СНК о передаче Народному комиссариату по просвещению всех учебных заведений.
— Для попов раньше и семинарии, и академии были открыты, а трудящимся грамоту не давали, только «Господи Иисусе» учили лепетать. Пусть теперь в нашей шкуре походят.
16 и 18 декабря. Декреты «О расторжении брака» и «О гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния» признали юридическую силу лишь за гражданским браком.
— Декрет издан, должон ты меня повенчать, а с первой женой меня советский суд развел.
— Вот пусть тебя совдеп и венчает, коль он потакает блуду.
— Ты, значит, контра? Власть не признаешь?
31 декабря. Газеты опубликовали проект декрета СНК об отделении Церкви от государства.
— Не Христос принесет вам хлеба, а привезет железная дорога. И уж если креститься, то не на икону, а на паровоз. Настал час великой расплаты церковников перед народом.
Проект декрета вызвал бурю негодования у верующих. Ответ на него в Совет народных комиссаров, пока еще не успевший покинуть Петроград, чтобы поселиться навсегда в Москве, направил 6 января 1918 года митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин:
«В газетах «Дело Народа» за 31 декабря минувшего 1917 года и в других был напечатан рассмотренный Советом народных комиссаров проект декрета по вопросам отделения Церкви от государства Осуществление этого проекта угрожает большим горем и страданиями православному русскому народу. Вполне естественно, как только православные жители города Петрограда узнали об этом, стали сильно волноваться. Волнения могут принять силу стихийных движений. Вера, горячее настроение искреннего сердца, затронутые в своих святых переживаниях, не могут замкнуться только во внутреннем страдании. Оно рвется наружу и может вылиться в бурных движениях и привести к очень тяжелым последствиям. Никакая власть не сможет удержать его. Я, конечно, уверен, что всякая власть в России печется только о благе русского народа и не желает ничего делать такого, что бы вело к горю и бедам громадную часть его. Считаю своим нравственным долгом сказать людям, стоящим в настоящее время у власти, предупредить их, чтобы они не приводили в исполнение предполагаемого проекта декрета об отобрании церковного достояния. Православный русский народ никогда не допускал подобных посягательств на его святые храмы. И ко многим другим страданиям не нужно прибавлять новых. Думаю, что этот мой голос будет услышан и православные останутся со всеми их правами чадами Церкви Христовой».
Голос митрополита Вениамина был услышан Лениным, но надежд владыки председатель СНК не оправдал, начертав на его письме: «Очень прошу коллегию при комиссариате юстиции поспешить разработкой декрета об отделении церкви от государства».
И уже на следующий день, когда нарком Коллонтай арестовала банковские счета на содержание церквей и духовенства, на столе Ленина лежал готовый «Декрет о свободе совести, церковных и религиозных обществах», подготовленный юристом-атеистом М. Рейснером.
Совесть — чувство, побуждающее к истине, нравственное чутье добра и зла — объявлялась свободной. От чего? От Бога? Любви? Чести? На Руси говаривали: совесть мучит, снедает, убивает. Знали угрызения совести. Но свободу? Над ней разве что в поговорках посмеивались: «У него совесть — мешок, что хошь положи».
Кремлевские стилисты не покривили бы душой, дай декрету более точное название, дабы не возникали кривотолки: «Свобода от совести».
Церковь перестала быть хозяином не только своих школ, земель, типографий, но и богослужебных книг, святых икон и святых престолов. Монахов теперь можно гнать из келий, ведь келия стала государственной собственностью, молящихся — из храмов, увечных — из богаделен. Государство разрешало себе «конфисковывать», то есть грабить веками накапливаемое церковное достояние. Священникам предписано заключать повторно церковные браки даже при отсутствии церковного развода, если на то будет воля местной власти. Духовные пастыри отстранялись от воспитания народа, во всех российских школах запрещалось молиться и преподавать Закон Божий, монастыри приспосабливались под тюрьмы и жилье советских служащих, повсеместно закрывались домовые церкви, религия во всеуслышание объявлялась пережитком невежества.
«Доселе Русь была святой, а теперь хотят сделать ее поганою», — ответил Священный Собор Православной Российской Церкви на декрет о свободе воинствующего безбожия, ставшего государственной политикой.
В эти глухие январские дни 1918 года по всей России в церквах читалось послание Смиренного Тихона, Божией Милостью патриарха Московского и всея России с анафематст-вованием большевиков.
Да избавит нас Господь от настоящего века лукавого (Гал. 1, 4).
Тяжкое время переживает ныне Святая Православная Церковь Христова в Русской земле: гонения воздвигли на истину Христову явные и тайные враги сей истины и стремятся к тому, чтобы погубить дело Христово и вместо любви христианской всюду сеять семена злобы, ненависти и братоубийственной брани.
Забыты и попраны заповеди Христовы о любви к ближним, ежедневно доходят до нас известия об ужасных и зверских избиениях ни в чем не повинных и даже на одре болезни лежащих людей, виновных только разве в том, что честно исполняли свой долг перед Родиной, что все силы свои полагали на служение благу народному. И все это совершается не только под покровом ночной темноты, но и въявь, при дневном свете, с неслыханною доселе дерзостию и беспощадной жестокостью, без всякого суда и с попранием всякого права и законности — совершается в наши дни во всех почти городах и весях нашей Отчизны: и в столицах, и на отдаленных окраинах (в Петрограде, Москве, Иркутске, Севастополе и др.).
Все сие преисполняет сердце наше глубокою болезненною скорбью и вынуждает нас обратиться к таковым извергам рода человеческого с грозным словом обличения и прещения по завету святого апостола: Согрешающих пред всеми обличай, да и прочие страх имут (1 Тим. 5, 20).
Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело, это поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей — загробной и страшному проклятию потомства в жизни настоящей — земной.
Властью, данной нам от Бога, запрещаем вам приступать к Тайнам Христовым, анафематствуем вас, если только вы носите еще имена христианские и хотя по рождению своему принадлежите к Церкви Православной.
Заклинаем и всех вас, верных чад Православной Церкви Христовой, не вступать с таковыми извергами рода человеческого в какое-либо общение: Измите злаго от вас самех (1 Кор. 5, 13).
Гонение жесточайшее воздвигнуто и на Святую Церковь Христову: благодатные таинства, освящающие рождение на свет человека или благословляющие супружеский союз семьи христианской, открыто объявляются ненужными, излишними; святые храмы подвергаются или разрушению чрез расстрел из орудий смертоносных (святые соборы Кремля Московского), или ограблению и кощунственному оскорблению (часовня Спасителя в Петрограде); чтимые верующим народом обители святые (как Александро - Невская и Почаевская лавры) захватываются безбожными властелинами тьмы века сего и объявляются каким-то якобы народным достоянием; школы, содержавшиеся на средства Церкви Православной и подготовлявшие пастырей Церкви и учителей веры, признаются излишними и обращаются или в училища безверия, или даже прямо в рассадники безнравственности.
Имущества монастырей и церквей православных отбираются под предлогом, что это — народное достояние, но без всякого права и даже без желания считаться с законной волею самого народа. И, наконец, власть, обещавшая водворить на Руси право и правду, обеспечить свободу и порядок, проявляет всюду только самое разнузданное своеволие и сплошное насилие над всеми и, в частности, над Святою Церковью Православной.
Где же пределы этим издевательствам над Церковью Христовой? Как и чем можно остановить это наступление на нее врагов неистовых?
Зовем всех вас, верующих и верных чад Церкви: станьте на защиту оскорбляемой и угнетаемой ныне Святой Матери нашей.
Враги Церкви захватывают власть над нею и ее достоянием силою смертоносного оружия, а вы противостаньте им силою веры вашей, вашего властного всенародного вопля, который остановит безумцев и покажет им, что не имеют они права называть себя поборниками народного блага, строителями новой жизни по велению народного разума, ибо действуют даже прямо противно совести народной.
А если нужно будет и пострадать за дело Христово, зовем вас, возлюбленные чада Церкви, зовем вас на эти страдания вместе с собою словами святого апостола: Кто ны разлучит отлюбве Божия? Скорбь ли, или теснота, или гонение, или глад, или нагота, или беда, или меч? (Рим. 8, 35).
А вы, братие архипастыри и пастыри, не медля ни одного часа в нашем духовном делании, с пламенной ревностью зовите чад ваших на защиту попираемых ныне прав Церкви Православной, немедленно устрояйте духовные союзы, зовите не нуждою, а доброю волею становиться в ряды духовных борцов, которые силе внешней противопоставят силу своего святого воодушевления, и мы твердо уповаем, что враги Церкви будут посрамлены и расточатся силою Креста Христова, ибо непреложно обетование Самого Божественного Крестоносца: Созижду Церковь Мою, и врата адова не одолеют ей (Мф. 16, 18).
Тихон, Патриарх Московский и всея России
Безбожные властители, не столько устрашась анафемы, сколько народного гнева, призываемого на их головы патриархом, поспешили повсюду понаклеить листовок:
«В связи с декретом Народных комиссаров об отделении церкви от Государства высшим церковным органом в лице патриарха Тихона выпущены воззвания контрреволюционного направления, превратно толкующие этот декрет. На почве такой пропаганды могут возникнуть народные волнения, ответственность за которые всецело падет на духовенство, если оно не разъяснит народу истинного значения этого декрета.
Все церковнослужители, замеченные в распространении таких контрреволюционных воззваний, а также пропаганды в этом направлении, будут караться со всей строгостью революционного времени вплоть до расстрела».
Вплоть до расстрела... Верующие, пытавшиеся противостоять воинствующему безбожию, становились безвинными жертвами, повторившими крестный путь своего Спасителя. Лихие безбожники, используя лукавые фразы о свободе и равенстве, не отделили Церковь от государства, а лишили ее защиты государства, защиты от хулиганствующего коммунизма, разожгли огромный костер человеческих страстей и бросили в него духовенство и церковное имущество. Православные. Если бы миллионы наших предков воскресли, они не могли бы оставаться среди нас и пожелали бы скорее снова умереть.
Атеисты. Под натиском революционной науки рухнул величайший идол христианства — Иисус Христос. Большевики доказали трудящимся правоту своей веры: все, начиная с Рождества и кончая Воскресением, — миф, религиозная сказка.
Православные. Каждый из нас должен спросить себя: не падет ли на него часть вины в ослаблении связи народа с Церковью, в равнодушии к ней в предреволюционные годы? И мы не задремали ли, когда пришел враг, будь он в образе профессора университета или цареубийцы?
Атеисты. Советская власть не потерпит представителей Церкви, которые, кощунственно играя на религиозном чувстве верующих, пытаются использовать его для возбуждения погромного и контрреволюционного движения. Православные. Написано, что комиссары — народные. Так что же они с народом не посоветовались, прежде чем свой сатанинский декрет творить? Атеисты.
Долой царей, долой попов! Долой душителей народных. Долой буржуев и попов! Ни Бога, ни хозяина!
Православные. От века неслыханное творится у нас на Руси Святой. Люди, ставшие у власти и назвавшие себя народными комиссарами, сами чуждые христианской, а некоторые из них и всякой веры, издали декрет (закон), названный «О свободе совести», а на самом деле устанавливающий полное насилие над совестью верующих.
Но не только слова носились по России в горячие зимние деньки первых месяцев торжества безбожной власти. Были и дела...
В центре Москвы, на месте иконы Спасителя, укрепленной в стене бывшей городской Думы, над куполом Иверской часовни — всенародной святыни, поместили рельефную надпись: «Религия есть опиум для народа».
В Петрограде опечатали денежное имущество Святейшего Синода (капитал учебных духовных заведений, пособий заштатному духовенству и т. д.) и ночью, будто тати, комиссар над беженцами Дижбит и его помощник Вельмар увезли все Деньги и ценные бумаги в неизвестном направлении.
В Москве в лавках и на базарах товар отпускали покупателю в кульках, сделанных из красивых листов — с каемкам, заставками, красными строками — напрестольных Евангелий, попавших на рынок с реквизированного склада Синодальной типографии.
Прошло время, когда пастыри заботились о мирянах. Теперь прихожане, чтобы сохранить для детей и потомков православные святыни, всходили на свою Голгофу, спасая православие.
В Орле, Витебске, Владимире, Нижнем Новгороде, Одессе, Саратове, Шацке, Пошехонье, Пензе, Рыбинске и многих-многих других городах страждущей России верующие ответили на сатанинский декрет многотысячными крестными ходами. С хоругвями и чудотворными иконами, с молитвою и песнопениями шли безоружные мужики и бабы к кафедральным храмам своих городов. В Шацке и Туле не успели допеть — по крестным ходам ударили из пулеметов. В Самаре после издания декрета был объявлен трехдневный пост и особые моления. В Омске сразу же после крестного хода был арестован епископ. В Воронеже народ посрывал печати, наложенные красноармейцами на храмы, и после торжественного молебна, под звуки стрельбы и звон колоколов тронулся по городу крестным ходом. Против богомольцев выдвинули пулеметы и броневики. Убитых никто не считал.
Прошел и в Москве крестный ход 28 января 1918 года. Накануне за всенощным бдением в православных храмах первопрестольной столицы читались воззвания патриарха и Церковного Собора, прихожане исповедовались и причащались Святых Тайн. Женщины плакали, мужчины стояли угрюмые, священники принимали общую исповедь.
По городу большевики понаклеили листовок «Ко всем гражданам», в которых разъяснялось, что великая русская революция разрушает до основания все виды рабства и отбирает у попов землевладения. Духовенство обвинялось в расстрелах народа, а также в войнах и прочих преступлениях. Заканчивалось воззвание призывом не идти на церковное торжество вместе с «помещиками, капиталистами и их прислужниками», которые восстали «на защиту богатств, имений, земель, жалования в двести тысяч рублей митрополитам, миллионов, накопленных в монастырской казне, сытой, спокойной и бездельной жизни сотен тысяч праздных и богатых людей».
Из всех приходских церквей с пением двинулись поутру крестные ходы к Красной площади. «Стоя недалеко от Лобного места, — вспоминает В. Марцинковский, — я видел, как с различных улиц втекали в площадь бесконечные потоки московского люда, возглавляемого духовенством с крестами, иконами и хоругвями, сверкающими золотом. Говорили, что в процессии участвовали сотни тысяч человек. Пели пасхальный тропарь: «Воскресение Твое, Христо Спасе...» По-видимому, народ чувствовал уже приближение суровой борьбы с религией и хотел выразить свое сочувствие Церкви».
В первом часу дня на Лобном месте начал служить молебен глава оскверняемой Церкви Святейший патриарх Тихон.
— Господи Боже Спасителю наш. К Тебе припадаем с сокрушенным сердцем и исповедуем грехи и беззакония наша, ими же раздражихом Твое благоутробие и затворихом щедроты Твоя. Сего ради праведный суд Твой постиже нас, Господи; раздоры и нестроения объяша нас, убийства и кровопролития, вражда и злоба умножишася до зела. Еще и на Церковь Твою Святую воздвижеся лютое гонение, во дже уставы ея разрушат, учение Закона Твоего попирати, благолепие Дому Твоего оскверняти и служителей и благовестни-ков слова Твоего оскорбляти и изгоняти.
Но, Премилосердный Господи, призри с высоты святыя Твоея на слезныя мольбы нищих и скорбных людей Твоих, преложи гнев Твой на милосердие и даждь нам помощь от скорби.
Вемы, яко от лет древних, в годины искушений, страна наша токмо верою Христовою от гибели спасашеся, токмо молитвою и слезами покаяния от козней и сетей вражиих избавляшеся. Сего ради и в умилении сердца вопием к Тебе: охрани и ныне Отечество наше от врагов, губящих е, воспламени в сердцах наших любовь к Церкви Твоей Святей и научи нас крепко, даже до смерти стояти за Святую Веру Твою и за славу Имене Твоего Святаго, и тако утверди и воспрослави Церковь Твою всесильною крепостию Твоею и от всякаго злато обстояния избави ю.
О распеншиих Тя, Моливый, милосерде Господи, и рабам Твоим о вразех молитися повелевый, ненавидящих и обидя-щих нас прости, не воздашь им, Господи, по делам их и по лукавству начинания их, не видят бо, что творят, но к брато-любному и добродетельному настави жительству, да обратятся к Тебе, своему Владыце, и купно с сынами Церкве Твоея прославят Тебе единаго в Троице славимаго Бога во веки веков.
Молились в этот день на святой площади России кадеты, еще недавно в Думе шедшие войной на Церковь. Молились мастеровые, еще недавно расстреливавшие Московский Кремль. Молились студенты и профессора, еще недавно ликовавшие при каждом поражении русской армии на фронте. Молились в печали с усердием, познавая любовь к Богу.
Мужайся же, Русь Святая! Иди на свою Голгофу. С тобою крест святой — оружие непобедимое. На помощь тебе притекут невидимо Матерь Божия, Пресвятая Богородица — Стена Нерушимая, Заступница Усердная рода христианского, умягчающая сердце всех злых людей. С тобою воинства небесные — ревнители славы Божией. С тобою все святые, вместе с псалмопевцем Давидом, сладкозвучно воспевшим красоту селения славы Божией, взываюгце: Господи, ревность о доме Твоем снедает нас (Пс. 68, 10). А Глава Церкви — Христос Спаситель вещает каждому из нас: Буди верен до смерти, и дам ти венец живота (Откр. 2, 10).
Началось религиозное возрождение, утопленное большевиками в крови и клевете.




Отрывок из книги Патриарх Тихон

Автор: М. Вострышев