Так светит свет ваш перед людьми, чтобы они видели ваши добрые дела, и прославили Отца вашего Небесного.
Мф. 5, 16
Впервые я услышала о батюшке в 1982 году от своего старшего друга Георгия. В этот неблагополучный и трудный для меня период Господь послал мне верующего человека. И не просто православного, но человека редкой, исключительной веры и особенного жизненного подвига. Теперь, когда он уже предстоит Господу и оттуда молится за нас, я рада случаю упомянуть здесь о нем и поблагодарить его за то, что он устроил мою встречу с батюшкой Амвросием (хотя и после его смерти), но ведь «у Господа все живы» (Мф. 22, 32). И встреча
эта изменила, освятила и сделала осмысленной всю мою жизнь, потому что я попала под покров молитв великого угодника Божия: «Радуйся, преподобие и богоносне отче наш Дмвросие, кротости стяжателю, скорбящих утешителю!» Драгоценный, милостивый батюшка Амвросий как при жизни, так и по смерти жалел недужных и грешных, пригревал беспомощных и питал живой водой веры ищущих.
К тому времени, как впервые поклонилась батюшкиной могилочке, я уже десять лет страдала тяжким урологическим заболеванием и терпела мучительные боли. Пролежав в больнице с месяц, была выписана с обещанием хирурга «в другой раз обязательно разрезать, если заболит». А у меня болело.
Это было дня через три после Пасхи, когда Георгий1 предложил мне поехать в Балабаново. И вот что он мне тогда рассказал. Несколько лет назад (еще при жизни старца Амвро-сия) мать Георгия (ныне тоже покойная) Елена Сергеевна Тимрот была опасно больна, и врачи, и близкие весьма опасались за ее жизнь. И тогда сын решился на последнее средство — посетить старца схиархимандри-та Амвросия и просить его помощи и святых молитв. Положив твердое упование на Господа и Его святую волю, приехал он к батюшке. Служба в церкви уже отошла, и паломников по гостеприимному обычаю пригласили разделить трапезу. Дом батюшки был длинный, деревянный, из двух половин, в одной из которых жил батюшка, в другой его экономка. Эта половина дома служила трапезной как более просторная, поскольку народу собиралось обычно много. Батюшка сидел во главе стола, а Георгия усадили рядом с ним «на уголок». Батюшка почти ничего не говорил.
Несколько позже схимонахиня София вспоминала, что на такой трапезе батюшка иной раз благословлял всем рюмочку и разливал ее своей рукой, а она обычно отказывалась, и кто-нибудь рядом выпивал вместо нее. Но однажды любопытство превозмогло, и она все-таки отпила немного, при этом удивившись необыкновенно приятному вкусу и ощущению благодатной светлой радости. От этой рюмочки, налитой рукой батюшки, никто никогда не хмелел, но как бы просветлялся и приободрялся. Тогда-то она поняла, что лишала себя благодатной поддержки.
Все отобедали и поблагодарили Бога. Батюшка ел исключительно мало, что-нибудь обязательно оставалось на тарелке. Всегда были желающие доесть, и кому повезло, знали, что это особенно вкусно, и принимали еду как благодатное лекарство для души и тела.
После трапезы батюшка удалился к себе в келию, за ним последовали две женщины. Когда они вышли, то Георгию сказали, что можно зайти. Он застал старца лежащим на кроватке в камилавке и в валеночках, глаза его были прикрыты. Постояв на пороге некоторое время, подождал, не изменится ли что-нибудь, но все было по-прежнему. Тогда, не желая его беспокоить, Георгий поклонился и вышел. Времени оставалось в обрез. Необходимо было торопиться на электричку, чтобы вовремя вернуться в Москву — работа ждала. Все так же уповая на Господа, он отправился домой. Через три дня на удивление всем (особенно врачам) мать его совершенно поправилась.
В своей книге «Опыт построения христианского миросозерцания» схиигумен Савва пишет: «Высшей степенью очищения сердца человеческого является святость. Святым, после совершения ими великих трудов и подвигов и по очищению их сердца, даруются от Бога и необычайные способности. Сюда относятся: чтение чужих мыслей, дар пророчества, дар исцеления болезней и другие дары». Верующему сердцу ясно, какое испытание с честью прошел Георгий и был награжден от Господа за свое глубокое терпение и смирение. Понимая, что все совершается по воле Божией, особенно если ты едешь за этим к старцу, надо с полной верой вручать себя и своих близких Господу через слово или действие старца.
Разумеется, не скрыл Господь от отца Амвросия, с какой нуждой, с какой скорбью приехал к нему проситель. И, не говоря ему ни слова, никак не обнаруживая себя и свои великие дары и ничего не обещая, батюшка вымолил у Господа безнадежную больную. Удивительна была эта встреча двух смирений, совершенно обошедшаяся без слов. Это был разговор сердца к сердцу и глубина сокровенной веры, «приступит человек, и сердце глубоко»(Пс. 63, 7). В этих сердцах было неизменное твердое упование на Господа. Такого упования Господь никогда не посрамит.
Вспоминается здесь рассказ одной из батюшкиных чад Наталии Тр., которая росла под ласковым и заботливым покровом его молитв. Однажды он попросил ее, еще школьницу, почитать ему какую-то сложную духовную книгу, смысл которой ей был совершенно непонятен. Читала она с трудом, несколько запинаясь, батюшка прикрыл глаза. Почитав некоторое время, она, наконец, умолкла, решив, что он задремал, и начала отвлекаться какими-то детскими пустяками. Вдруг батюшка открыл глаза и говорит: «Ну что же ты не читаешь?» Она смутилась и пыталась вспомнить, на чем остановилась, но никак не могла. Тогда старец слово в слово повторил прочитанную ею последнюю фразу. «О благодатной памяти, переходящей в мистическое знание, говорит цитата из Священного Писания, приведенная преподобной Марией Египетской с преподобный Зосимой. Как известно, она была неграмотна и не слышала, как сама заявила, до этих пор никого, кто бы читал или пел из Библии в ее присутствии, и однако приводила места из Евангелия, из Моисея, пророков, Псалтири». В данном случае с отцом Амвросием мы видим необычный и неизъяснимый пример, разгадка которого кроется в непрестанном предстоянии Богу, в жизни воплощенном в молитву. «Дух бодр, плоть же немощна» (Мф. 26, 41). Обычно он наставлял своих детей: «Не забывайте Бога, и Бог вас не забудет». Батюшка наизусть знал всю Псалтирь, имел особенную молитву к Царице Небесной.
Одна паломница вспоминает, что осталась как-то ночевать в доме батюшки. Среди ночи внезапно проснулась и заметила через приоткрытую дверь, что он стоит на коленях на своей кроватке лицом к иконам, и слезы так и струятся по его щекам. Видно, Ангел-хранитель ее разбудил, чтобы она узнала об этом и поняла, что такое молитва. «Где глубокое смирение, там и слезы обильные».
Но все это я узнала о старце значительно позже, много лет спустя. А тогда, в 82-м году, встретили нас в церковном доме («сторожке») две матушки схимницы Гавриила и Ангелина и с любовью предложили нам трапезу, как и при жизни батюшки. Мать Гавриила была старше, с очень добрым и светлым лицом, ее темно-голубые глаза излучали любовь и спокойствие. У матери Ангелины глаза были темно-карие, она оказалась очень живой, быстрой, хлопотливой. Поскольку мы были не единственные паломники, не единственные батюшкины гости, то она «заботилась о большом угощении». Я поразилась тогда, что пожилая женщина может быть настолько энергична, так как вскоре я узнала, что она трудилась одна и в доме, и на огороде, и в храме убирала.
Нас усадили за стол и угощали чем Бог послал. Все было простое, но по-монастырски вкусное. Однако прежде всего мы, конечно, побывали на батюшкиной могилочке и взяли на все его святое благословение. По молитвам старца прием был самым радушным. Теперь, когда и матушки переселились уже в мир иной, так радостно вспомнить то давнее и яркое ощущение простоты и сердечной ласковости, освещенной незримым батюшкиным присутствием, как бы через матушек изливалась на нас любовь старца. После еды мать Ангелина (Агния — до схимы) показала нам храм и предложила потрудиться в нем во славу Божию. Удивительно радостно и спокойно было убирать храм. Потихоньку напевая «Богородицу», сидела я на полу и натирала большой медный подсвечник специальной чистящей пастой, имеющей неприятный резкий запах. Запах этот был каким-то странным диссонансом моему настроению, хотя и не портил его. И вдруг, словно порыв ветра, меня окутало облако неизъяснимого сильнейшего благоухания, перебивавшего все неприятные ощущения. В полном недоумении поднялась я с пола и взглянула на аналой, под которым сидела. На нем находилась небольшая икона Казанской Божией Матери (наверное, XIX века), и, приложившись к ней, я поняла, что именно от нее исходило это благоухание. Не могу передать то ликование, которое наполнило сердце, я удивилась, что Царица Небесная даже за такую малость, как потерпеть неприятный запах, поспешила меня утешить неземным ароматом. И всей душой понимаю, насколько было в батюшкином духе прибегнуть к предстательству Царицы Небесной, чтобы утешить одного «из малых сих», приехавших к нему за помощью и чуть-чуть постаравшихся для храма, в котором он служил и о котором тревожилось его сердце. Н. А. Манагарова вспоминала, как батюшка говорил ей с грустью о том, что наступит время, когда дорожки к церкви зарастут. И действительно, трудные были времена и для храма тягостные, с разорением, воровством многих икон, разрушением. А когда батюшка был жив, он пять раз «поновлял» храм «как изнутри, так и снаружи» и даже «колокольню, где похоронены Чебышевы, математик Пафнутий Львович и его сродники...» К сожалению, украли эту чудотворную икону Казанскую.
Постриженица батюшки мать Афанасия вспоминала, что однажды «пришла странница, прошла по сторожке и говорит: «А я здесь открою монастырь». Я ее спрашиваю: «Мать, а ты кто такая есть?» А она так потянулась и отвечает: «Я? Я — Всемогущая». И вышла. А мне подумалось: кто же это был? Пошла за ней, а ее нет нигде».
Ну как тут не вспомнить слова молитвы к Царице Небесной: «...Ты бо еси, Госпоже, слава небесных и упование земных, Ты по Бозе наша надежда и заступница всех, притекающих к Тебе с верою. К Тебе убо молимся, и Тебе, яко Всемогущей помощнице, сами себе и весь живот наш предаем, ныне и присно и во веки веков. Аминь». Это слова из молитвы Покрову Божией Матери, икона которой находится справа от алтаря в батюшкином храме, а слева — Матерь Божия Целительница. Нужно ли напоминать, что батюшка и умер на Покров?
А когда Царица Небесная явилась в храме матушке Серафиме и сестрам, то сказала: «Богатым храмам помогаем, а бедным — тем более».
Ко Всемогущей помощнице сугубо молился батюшка, за что и удостоился радости соединиться с Ней в этот великий праздник. А мы, грешные, как бедная вдова, износящие из скудости своей, приемлем с наемниками «единонадесятого» часа благодать на благодать.
Побыв дня три в этом святом месте, ежедневно посещая источник святого великомученика и победоносца Георгия и помогая по мере своих возможностей матушкам, я заметила, что болезнь моя стала меньше меня беспокоить, а вернувшись в Москву, вскоре обнаружила, что и вовсе поправилась. Лет пятнадцать прошло с того дня.
Кроме того, там же, у батюшки, я получила очень нужный мне совет от друга моего Георгия. Однако, не обладая еще достаточным опытом, не знала, что за молитвы старца приходит к нам вразумление часто через знавших его людей. Впоследствии (и на своем примере, и на примере знакомых) неоднократно приходилось в этом убеждаться. Думается, батюшка исцелив меня, хотел по-возможности оградить от предстоящих испытаний и скорбей и давал понять, как следует поступать дальше. Но в тот момент я этого не поняла, я через год-два сделала то, что мне там фактически было предсказано. Потом я сожалела, что столько промедлила.
В данном же случае, как я это понимаю, отец Амвросий подал мне необходимый совет через уста человека мне близкого, искренне сочувствующего, молящегося обо мне и имеющего уже тогда духовный опыт. Тогда я только удивилась этим словам и что-то недоуменно возразила. К сожалению, он мне ничего не пояснил по своему смирению. Да и сам отец Амвросий на своем не настаивал (это и есть смирение старца в общении с людьми: Бог уважает свободную волю человека). Старец Нектарий предупреждал своих чад о том, чтобы они с ним не спорили, а слушали его первое слово, так как он непременно «по-мягкости» согласится со спорящим, и тому это повредит.
Получили от батюшки благословение и предсказание и мои друзья Георгий и жена его Тамара через схимонахиню Гавриилу. Теперь, когда Юрия уже нет в живых, думаю, можно это открыть. Матушка как-то очень утвердительно спросила у Тамары, живут ли они с мужем как брат с сестрой. И Тамара, сама не зная отчего, ощущая какую-то неловкость, подтвердила «догадку». Но только через три года это действительно исполнилось.
Много лет спустя я рассказала прозорливому батюшке (ныне настоятелю монастыря в городе Алатырь) о своем исцелении. И он мне ответил, что при этом старец дал мне заповедь раз в год посещать его могилочку. Когда я это услышала, то мне стал понятен тот единственный случай, когда я видела батюшку во сне. Разумеется, сама я не знала о том, что мне было заповедано, но тем не менее сердце часто тянуло меня побывать в благодатном месте и повидать матушек. Обычно летом я приезжала туда неоднократно. Но как-то так получилось, что мне долго не удавалось выбраться. И вот однажды ранним утром вижу сон, что стою в притворе какого-то большого храма, чувствую, что служба уже окончена, и ожидаю, что ко мне выйдет старец. Возможно, отец Николай. И все-таки нахожусь в нерешительности. Совершенно неожиданно для себя вижу, что подходит отец Амвросий. Видимо, он уже разоблачился после службы, так как в рясе из какой-то дорогой хорошей материи (подобно тому, что носил знакомый мне настоятель Печерского монастыря), голова не покрыта. Батюшка, благословляя, только произнес: «Ну что же ты?» Однако никакой укоризны не было в этих словах. Невозможно передать звук, интонацию и то необыкновенное чувство огромной любви и ласки, в которой просто растворяешься. От избытка этого ощущения я вдруг проснулась, не веря сама себе, что видела батюшку. Волна благодарности заполнила сердце, и явилось желание немедленно навестить его храм и его дорогую могилочку. Вечером, стоя на Всенощной под праздник святителя Николая, я смотрела на его икону, изумляясь и вновь вспоминая чудесное и радостное посещение, думала, к чему мне приснился этот сон? И удивлялась, что так трудно почему-то было выбраться туда, и что надо поскорее поехать.
В свете того, что сказал мне позднее отец Иероним, становится понятным, что я могла невольно по какому-то вражьему наваждению нарушить батюшкину заповедь.
Через несколько лет я узнала, что вслед за Николой-зимним следует день Ангела батюшки — Амвросий Медиоланский (7/20 декабря). Почему-то раньше я не задумывалась о том, когда день его именин, возможно, оттого, что дорожки к батюшке «зарастали» все больше и в храме не было службы на день его Ангела. Да и литию-то не всегда служили о нем те, кто пришел после него в это святое место, хотя паломники приезжали и просили об этом.
И все же на день его Ангела так и не побывала у батюшки, а приехала значительно позднее, когда мать Ангелина была серьезно больна, и я поняла, что дни ее сочтены и скоро она уйдет за матушкой Гавриилой. У нее путалась речь, она переставляла буквы в словах — как выяснилось, это было последствие микроинсульта. Но, невзирая на недомогание, она старалась исполнять все свои прежние многочисленные обязанности. Думаю, такая нагрузка была ей просто уже не по силам, что и полоясило начало ее болезни. Мы поговорили с ней о моих делах. Она казалась довольной, спокойной, велела мне влезть на чердак и достать из высокой картонной коробки большую фотографию батюшки, лучше сказать фотографический портрет. Он был снят в своей келье, на нем черный клобук, мантия, крест. Думается, это одна из последних его прижизненных фотографий. Не могу сказать, как обрадовал меня этот неоценимый и неожиданный подарок. До этого у меня была только одна фотография батюшки, не очень четкая, так как являлась лишь копией с другой карточки. (Такая же помещена на батюшкин крест.) Если бы не эта встреча с батюшкой во сне, я бы просто могла не успеть попрощаться с матушкой Ангелиной. Потому что, когда я вновь посетила ее, она была уже без памяти и никого не узнавала. Вскоре она умерла. И здесь мне хотелось с чувством благодарности вспомнить о ней.
Когда мы встретились впервые, она мне подарила акафист преподобному Сергию Радонежскому на церковно-славянском языке и сказала, что если я научусь его читать, то преподобный будет мне во всем помогать. Исполнить ее пожелание было тогда довольно сложно. Однако вскоре я убедилась в справедливости ее слов. И еще раз это подтвердилось после ее смерти. Много лет у меня было желание узнать как можно больше о жизни отца Амвросия, о его чудесах и прозорливости. Но почему-то долго это желание не могло осуществиться в полной мере. И вот наступил в моей жизни день, когда, приехав в Лавру преподобного Сергия, я получила от батюшкиного чада отца Никифора все собранные о нем сведения, воспоминания, фотографии. Это произошло под праздник Иверской иконы Божией Матери, которую мне впоследствии благословил старец Псково-Печерского монастыря отец Иоанн. У Всенощной помазывал елеем отец игумен Исайя, который впервые опубликовал плакат всех Оптинских старцев (это фото с портретов М. С. Добромысловой) вместе с нашим батюшкой Амвросием.
Когда старец умирал, чада спросили его: «Батюшка, кому ты нас оставляешь? Мы остаемся как овцы без пастыря?» Помолчав, он ответил: «Под Покров Царицы Небесной».
Не будет преувеличением сказать, что все изложенные мною события прошли под покровом батюшкиных молитв Царице Небесной. И я уверена, что это не только мое впечатление.
Вспоминаются слова Оптинского старца Варсонофия: «Если посмотреть на жизнь внимательно, то вся она исполнена чудес, только мы часто их не замечаем и проходим равнодушно мимо них».