Хорошо было батюшке за монастырской оградой наслаждаться жизнью духовной и любимым делом, но суровое время уже стучало у ворот обители. В конце 1917 года 17 октября, в день ветхозаветного пророка Осии, которому было открыто, что за отступление от веры Израиль будет завоеван Ассирийским царством и многих уведут в плен, был призван в тыловое ополчение и отец Амвросий, один из верных служителей небесного Иерусалима. Так и Российская империя за отступление от веры отцов пролагала свой путь на Голгофу, когда «одних изобьют, других убьют» и восполнят ряды войска Небесного сонмом новомучеников и священномучеников российских. И вкусят от этой чаши многие. Не минует она и отца Амвросия.
Прослужил батюшка в тыловом ополчении, в Калуге два месяца и по слабости здоровья был окончательно уволен. А время было голодное, «и Владыка Алексий собрал братию и сказал: «Отцы Святые! Сейчас у нас в обители хлеба почти не осталось. Кто может, поезжайте на родину, поживите там, пока мы, быть может, купим хлеба, и тогда я вам сообщу, вы должны будете вернуться по первому требованию». Так я получил благословение на отпуск на неопределенное время...» — будет вспоминать впоследствии батюшка. Впрочем, тогда он не думал уезжать надолго, только человек предполагает, а Бог располагает, и «вместо трех недель прожил там три года».
Побыв неделю на родине, поехал отец Амвросий повидаться со своей тетей (сестрой матери) монахиней Поликсенией в Таволжский монастырь Воронежской области, так как из-за гражданской войны движение поездов прекратилось и до своего монастыря преподобного Пафнутия он добраться не мог.
«Был Великий пост, и я с монахинями пел «Покаяния двери...» Веделя и «Да исправится молитва моя...» Богданова. В это время туда ясе, в монастырь, проведать свою сестру приехал из Киева архимандрит Михаил». Вместе с монастырским священником их оказалось трое. И в это время Бог привел туда диаконис-су и учительницу из села Алферовка, что неподалеку. Увидев, что в монастыре три священнослужителя, стали они просить мать игуменью выделить им одного на приход, так как «был отец Михаил у них и тот уехал с казаками». Мать игуменья объяснила, что эти два батюшки — гости, а их священник слишком стар, поэтому им необходимо спросить их самостоятельно. Отец Михаил был уже в преклонных летах, поэтому он отказался сразу. Отец Амвросий не мог отвергнуть их настойчивой и смиренной просьбы, пожалел их и согласился поехать к ним послужить на праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, но из-за разрухи транспорта, которая только усиливалась, ему пришлось пробыть там два года.
Особым промыслом Божиим, определением Самой Царицы Небесной батюшка попал на новое место своего служения. Впоследствии на этот же праздник он получил определение в храм Вознесения в селе Спас-Прогнань, возле стен которого он и похоронен. Так Сама Царица Небесная заботилась о том, куда послать Своего смиренного служителя.
Еще год пришлось батюшке прослужить в другом селе, по соседству — в Дмитровке. И здесь стал он получать письма от начальника монастыря епископа Алексия, в которых тот сообщал, что все с нетерпением ждут его возвращения, «без вас плохо дело идет» на клиросе и «это ненормальное явление, чтобы иеромонах жил годами на приходе без разрешения своего начальника архиерея». На что батюшка отвечал, что он был бы и рад вернуться, да поезда не ходят.
Конечно, он усердно просил Господа, чтобы Тот явил Свою святую волю и помог все управить: и прихожан, которых он жалел, без пастыря не оставить, и его вернуть в монастырь, несмотря на гражданскую войну. И вот, как потом вспоминал батюшка, «когда же явилась первая возможность поехать и нашелся священник на место, я простился со старостой и прихожанами и поехал на вокзал...» Руководствуясь первым слухом, что поезда пошли, батюшка в сопровождении трех таволжских монахинь отправился на вокзал. Но здесь выяснилось, что расписания нет и пассажирские поезда не ходят. Извозчик, что их привез, уже уехал, и остались они одни на глухой безлюдной станции; как сказал впоследствии отец Амвросий, «здесь убьют, и никто даже знать не будет». Монахини растерялись, чуть не плачут, совсем было уже приуныли, но Царица Небесная послала им неожиданную помощь.
«...Вдруг послышался свисток приближающегося поезда... Это был воинский состав... из вагона вышли два солдата и закричали мне: «Отец Амвросий! Как ты сюда попал?» Когда же батюшка объяснил им свою нужду, они взяли их всех с собой. «Это был поезд Буденного, который приезжал сюда на усмирение белых и зеленых», а теперь возвращался в Москву. В одной половине вагона стояли лошади, а в другой — сено прессованное, корм для них. Все сели на это сено, поезд тронулся. Утром все уже были в Москве.
Кем же оказались эти внезапные благодетели батюшки? «Здесь необходимо сказать, как важно делать добро и послужить кому-либо, — бывает, что уже и здесь, на земле, тебе тоже ответят добром... Эти солдатики, когда я жил в селе Дмитровка, тогда стояли на постах, а было холодно, и, меняясь по двое, они заходили ко мне погреться. Я охотно пускал их в дом и утешал чем мог. Обычно они просили у меня бумаги для курева, и я им давал старые журналы и газеты, за что они были очень благодарны». Неизменная кротость батюшки проявлялась в этом. Стоит ли тут напоминать, что по православным нормам не следует курить в комнате, где находятся иконы, святыня, тем более при священнослужителях? Разумеется, старец все это знал, но выше всего считал своим долгом утешить и поддержать нуждающихся и труждающихся, пожалеть ближнего. Теперь эти ближние, имея возможность, с радостью отблагодарили его, «отозвались на глухой станции».
«В Москве заехал я к монашкам — моим спутницам — на подворье Таволжского монастыря и, отдохнув два дня, поехал в свою обитель. На Киевском вокзале я встретился с С. Н. Кокошкиным, который мне сказал, что меня давно там ждут». Милость Божия сопутствовала батюшке во всем пути его, так угодно было Господу по молитвам угодника Божьего преподобного Пафнутия Боровского, — поскорее водворить его на прежнее место, где уже заждались. На станции Балабаново встретился он со своим начальником монастыря — епископом Алексием. «Епископ Алексий сказал мне: «Иди скорее, пока мой кучер не уехал, он тебя довезет до монастыря, а после поговорим обо всем».
Итак, отец Амвросий вновь вернулся в свою обитель и занял прежнее место регента. Теперь по благословению архиерея было дано разрешение и девочкам из монастырской школы тоже петь на клиросе, и «пение стало еще лучше. У девочек голос не изменяется до старости, и труд регента не проходит напрасно: что они раз выучили, остается с ними на всю жизнь».