На могилу архимандрита батюшки о. Венедикта
Здесь старца дивного могила: Он здесь сном праведным почил, Он кончил все с греховным миром, Он перешел в небесный мир. Он, умирая, был покоен, Он тихо в вечность улетел, Он, без сомнения, достоин, Он исполнитель добрых дел. Его кончина без страданий, Он мирно смерти ожидал: Он приобщился Святых Тайн, И дух свой Господу предал.
Каким же событиям в Оптиной пустыни батюшка мог быть свидетелем с 1897 по 1904 год?
Он застал старчествование отца Иосифа, умершего в 1911 году. А вот что сохранилось в «Летописи Скита» об отце Варсонофии:
«1902 г. Декабря 13. В монастырском Казанском соборе совершено отцом Игуменом пострижение в мантию нескольких монастырских братий и из скитян облачен в мантию отец Павел (Плиханков) и наименован Варсонофием.
1902    г. Декабря 29. Сего числа рукоположен в сан иеродиакона отбывший для сего 26 декабря в Калугу скитский монах отец Варсо-нофий.
1903    г. Января 1. Новолетие. Сего числа в Калуге скитский иеродиакон отец Варсоно-фий рукоположен в сан иеромонаха».
При этом интересно отметить, что аноло-гичные события в жизни отца Варсонофия и отца Амвросия, совершались с таким же временным интервалом, только на несколько лет позднее: в 1911 году батюшка принимает постриг, в этом же году, 1 мая (в день преподобного Пафнутия Боровского) рукополагается во иеродиакона, затем год спустя, 1 мая 1912 года, — во иеромонаха.
Год пострига батюшки совпадает с годом смерти старца отца Иосифа. Постриг происходит на два года раньше положенного срока как награда за примерное жительство и за отличное выполнение порученного послушания — регентства.
Что же касается отца Нектария, то в 1898 году он рукополагается во иеромонаха, то есть через год после поступления батюшки в монастырь. Келейником отца Нектария был тогда отец Варсонофий.
Итак, простившись со своей духовной колыбелью, поступает послушник Василий в монастырь преподобного Пафнутия Боровского той же Калужской епархии. Безусловно, существовала духовная преемственность в жизни этих обителей, которая не прерывалась благодаря отцу настоятелю и тому, что вслед за ним туда устремились и некоторые бывшие насельники Оптиной пустыни. И в Пафнутьеве также были светильники веры, о которых вспоминал впоследствии отец Амвросий, под чьим руководством проходило его духовное возрастание и укрепление: «В Боровском монастыре отец архимандрит Венедикт принял меня как отец родной. Сразу же дал мне келию и все что полагается и сказал, чтобы я обращался к нему в случае нужды. Когда я встал на клирос, певчих было мало, но скоро прибавилось, так как за мной пришли еще четверо из Оптиной, и стало 10 человек певчих. Пение стало хорошее. На второй год моей жизни в Боровском монастыре я стал ходить в школу при монастыре давать уроки пения, и в то же время выбрал 10 мальчиков и стал с ними заниматься особо, готовя к церковной службе. С помощью Божией за молитвы преподобного Пафнутия у нас пение стало еще лучше.
В 1909 году наш хор участвовал в праздновании юбилея церковно-приходской школы. Со всей Калужской губернии съезжались учителя, а также преподаватели Закона Божьего, наблюдатели и воспитатели. Я хорошо помню программу нашего выступления:
1.    Гимн «Боже, царя храни».
2.    «Коль славен наш Господь в Сионе...»
3.    «Тебе Бога хвалим».
4.    «Господи, услыши молитву мою...» (Архангельского).
5.    «Гласом моим ко Господу воззвах...»
Выступление прошло весьма успешно. Еще замечу: ко мне ходили учиться пению псаломщики приходов. Многие из них не знали даже гласов, особенно плохо знали Литургию Преждеосвященных даров, а также «Достойно» Василия Великого. После юбилейных торясеств сильные мира сего просили отца настоятеля, чтобы меня представили к награде.
Архимандрит Венедикт, видя наши успехи по пению, стал изыскивать возможность вознаградить меня за труды для храма Божия. Мое же первейшее желание было — постриг в монашество, но мне исполнилось только двадцать восемь лет, а по указу Святейшего Синода постригали в монашество в тридцатилетнем возрасте, и добиться этого было не так-то просто»1.
Благоприятный случай представился, когда Калужский архиерей Вениамин покидал свою епархию (его перевели в Симбирскую) и, прощаясь со своими сотрудниками, на их вопрос, чем же могли бы они отблагодарить его за беспримерную службу, ответил: «Ничего мне не нужно, но есть одна просьба к вам о досрочном постриге моего келейника Алексия и еще регента Василия из Боровского монастыря». Все очень любили Владыку и жалели, что его переводят, и ответили ему с живейшей готовностью, что все сделают по его просьбе. Тотчас послал Владыка телеграмму архимандриту Венедикту о разрешении пострига. Отец настоятель тут же оповестил своего регента: «Иди к отцу иеродиакону Философу, поезжайте в Боровск и покупайте необходимое к постригу».
«Набрали все, что нужно, помню, на шестьдесят пять рублей, — записал потом батюшка. — Все расходы на себя взял монастырь и это тоже была награда за службу...
В 1911 году 11 марта меня постригли в монашество с именем в честь святителя Амвросия Медиоланского. В том же году, 1 мая, на память преподобного Пафнутия Боровского, я был рукоположен в иеродьякона преосвященным Александром Калужским.
В 1912 году, 1 мая, епископом Александром рукоположен в иеромонаха — «наслаждаться служением иногда Божественной Литургии... но служил я редко, исполняя послушание регента хора.
В 1913 году опять в тот же праздник преподобного Пафнутия был награжден набедренником епископом Георгием Калужским и Боровским. А в 1915 году был награжден наперсным крестом от епископа Алексия Житецкого по благословению (будущего — прим. авт.-сост.) святейшего патриарха Тихона...»
Все эти награды были получены батюшкой за «усердное старание» к послушанию своему и обучение пению мальчиков монастырской школы. Хор состоял главным образом из монахов, но прекрасное духовное пение привлекало и прихожан из разных приходов и даже из города Боровска. «За мои труды я имел много благодарностей, а в 1917 году получил благословенную грамоту от епископа Феофана Калужского».