С детских лет, с того времени, как он посещал подвижника Феоктиста в его пещере и впервые услышал об умной молитве, и до глубокой старости со священным жаром не переставал старец Амфилохий произносить имя Иисуса, Царя славы. Поэтому украсилась душа его всеми добродетелями, и он действительно стяжал то, о чем позже говорил: «Через молитву очищается человек, просвещается, освящается».
Однажды летним утром с. Евсевия пошла к Старцу по какому-то вопросу. Говорит обычное «благословите», но не получает ответа. Встревоженная молчанием, тихо и робко открывает дверь. Удивление ее было столь велико, что она застыла пороге. Старец, подобно второму Серафиму Саровскому или авве Сисою, сидел в кресле с сияющим, как солнце, лицом, пребывая в ином мире, не замечая шума вокруг. Сестра, потрясенная, рас плакалась и бесшумно удалилась.
Как-то Геронда оставил сестру Христонимфи (ныне игумения Благовещенско. го монастыря) в своей келье помолиться вместе. Она склонилась на колени в углу кельи, а Геронда молился, опершись на жезл. Прошло достаточно времени в ум; ной молитве. Когда сестра подняла голову, она в ужасе увидела, что Старец стоит на воздухе примерно на высоте одного метра в сияющем облаке с преображенным лицом. Сестра вскликнула от страха. Геронда пришел в себя и поспешил успокоить испуганное чадо: «Не бойся, дитя мое, это ничего, просто искушение, чтобы тебя испугать. Только хочу, чтобы ты мне что-то пообещала. Сейчас, когда спустишься вниз, не говори никому о том, что видела».
Он считал молитву основанием духовного восхождения и потому неустанно назидал и подвигал чад своих на ее делание:
«Имей в сердце своем многоценное сокровище, чтобы затем иметь большой духовный капитал в сокровищнице твоей.
Молитва — это спасательный жилет души и тела.
Молитва — это основа совершенства. Нет иного способа очищения и освящения, кроме умной молитвы. Она наполнила рай святыми.Старайся каждое мгновение дышать чистым воздухом молитвы Иисусовой.
Очень желаю, чтобы вы основали обители молитвы на наших островах».
В июле того же года открылась на Калимносе третья по счету обитель его желания. Поздравляя с Новолетием в 1968 г., он говорит: «Просил Господа, чтобы дал вам благодать молитвы. Не хочу другого дара для вас. Хочу передать вам то, что считаю наиболее ценным». Одной студентке писал: «Имей постоянную связь с Белокурым Назарянином нашим», и позднее: «Когда займетесь умной молитвой, станете еще больше детьми Царства. Вы узнаете язык Царя и царские обычаи».
Молитва украсила Старца великими благодатными дарами. Все его поведение, манеры были воистину царскими, и его отличала какая-то тонкость в каждом движении, в общении с людьми. Даже поучая своих духовных чад, он старался выразиться деликатно: «Я подсказываю, что положено, но более выгодно для тебя, если ты и сам прольешь две-три слезинки об этом перед Христом вместо того, чтобы говорить много слов».
Его любовь к ближнему была поистине святоотеческой: в каждом человеке он с уважением и благоговением почитал образ Божий. Обращаясь к своим духовным чадам, он заповедовал: «Единственная мысль моя, дети мои, как бы вам стяжать единение и любовь между собой. Любите Христа, и когда возлюбите Его всеми своими силами, Он придет и вселится в вас. И я тогда буду не только любить вас как отец, но и почитать, как селения Христовы. И не только я буду почитать вас, но и самые плохие люди будут вас почитать, когда внутри вас Бог».
У него было беззлобие и всепрощение в глубокой степени. Никогда ничего не говорил о тех, кто его огорчил, — только молился и благотворил им при каждом удобном случае. Этому же учил и своих духовных чад: «Не можете воздать любовью тому, кто вам досаждает? Лучшим воздаянием является любовь. Когда хочешь изменить чей-то характер, той силой, которая переделывает, является любовь».
Через несколько лет игуменства о. Епифания, способствовавшего ссылке Старца во время итальянской оккупации, его поведение стало вызывать беспокойство и небезосновательные подозрения братии, ч    Дошло до того, что на Страстной седмице
игумен заперся у себя в келье, никому не отворяя, а приходившим к нему братьям отвечал из-за двери, что «Христос» запоздал ему пострадать за него в Великий Пяток. Встревоженная братия монастыря послала за о. Амфилохием, зная силу его молитв и большой духовный опыт. Отец Дмфилохий велел монахам бесшумно подойти к двери кельи несчастного, а сам постучал к о. Епифанию.
—    Кто там? — раздался встревоженный голос.
—    Это я, Амфилохий, — прошептал Старец.
—    Что ты хочешь? Мне сейчас недосуг. Я должен сегодня пострадать за Христа.
—    Хорошее дело ты задумал, отче. Я пришел помочь тебе.
Отец Епифаний осторожно открыл дверь. Монахи, ожидавшие у двери, ворвались в келью. Прельщенного силой привели в храм, где о. Амфилохий совершил молебен у мощей прп. Христодула, после чего больной немного опомнился, перестал сопротивляться и согласился отправиться в больницу. В дальнейшем о. Амфилохий позаботился о его лечении на свои средства. В больнице на Родосе за ним ухаживала Герондисса Евстохия с такой любовью и вниманием, что больной говорил, что находится в руках Ангелов. Эта любовь вызвала в нем горячее, глубокое покаяние. Однажды на праздник прп. Антония, когда о. Амфилохий служил в Благо, вещенском монастыре, о. Епифаний при. шел в храм и всенародно покаялся в свое^ грехе: «Это я послал Старца в ссылку Я — причина его изгнания и бедствий братии». Впоследствии каждому своему посетителю он со слезами рассказывал о своем согрешении и беззлобии Старца.
Другой пример нам приводит выдержка из письма Старца:
«С того дня, как услышал о ее смерти, не перестаю молиться об упокоении души ее, потому что хотя она не была согласна со мной, я любил ее за благочестие. Бог да упокоит ее в селениях, идеже праведные упокоеваются, в селениях избранных».
Он был простой, кроткий и смиренный, полный любви ко всем, с удивительным терпением и стойкостью во всех испытаниях. Его духовное величие проявлялось, когда его бесчестили и клеветали на него, но он ни в коем случае не приписывал зла образу Божию: «Человек не виноват, дитя мое. К сожалению, под каждой слабостью кроется ненавистник добра, противник воли Божией».
Другой чертой его характера, а точнее проявлением все той же добродетели, любви, была уступчивость. Как-то один из его духовных чад захотел его сфотографировать. Геронда сказал по этому поводу:
Некоторые не хотят, чтобы их фотографировали. Я же говорю: человек в таких сЛучаях должен быть как передвижной вагон, так что каждый передвигает его по своему вкусу». В другой раз высказался так: «Я — как чемодан, который переносят мои дети, куда хотят».
Как иллюстрация к этому высказыванию сохранилась фотография, где Старец беседует со своим духовным чадом. С открытой, доверчивой улыбкой смотрит о. Амфилохий в объектив, в то время как ригористически настроенный монах сурово закрыл ладонью свое лицо.
Любовь к ближнему заставляла его забывать о себе, о своих немощах и болезнях, которые особенно утруждали его в преклонных годах. Поскольку у него был диабет, он регулярно сдавал кровь на анализ, но при этом забывал получить результат. Однажды его духовные чада пошли с ним в больницу за результатами анализов. Отец Амфилохий поднялся наверх, а сопровождавшие остались ждать внизу. Через некоторое время Старец спускается, можно сказать, летит от радости.
—    Геронда, что случилось?
—    Все в порядке, все в порядке.
—    Значит, сахар снизился?
—    Благословенная, забыл об этом.
—    Тогда что же в порядке?
—    Удалось устроить бесплатные анализы для о. Симеона.
Таким был Старец.
Во всех обстоятельствах осуществлял то, чему учил своих чад: «Воистину велик не тот, кто может себя защитить, но тот, кто терпит с молитвой. И Ангелы ему удивляются».
Во многих случаях обнаруживалась его прозорливость и сила молитвы. Житель острова Астипалея Михаил Папагеоргиу, впоследствии иерей Хризостом, еще будучи преподавателем филологии, зашел однажды навестить Старца в приюте для девочек на Родосе. «Смотри-ка, скоро и мы будем целовать твою руку», — сказал Старец, посмеиваясь. Эти пророческие слова застали гостя врасплох и вызвали внутренний протест, как он сам впоследствии рассказывал.
—    Я не думаю и не желаю становиться священником, отче, — сказал он.
—    А все-таки станешь.
И действительно стал достойным иереем и духовником на Калимносе.
Кирия Мария Ангелиди, сестра о. Амфилохия Цукоса, приезжала на Патмос в 1967 году, чтобы удочерить девочку, поскольку после девяти лет супружества не имела детей. Во время пребывания на Пат-мосе она пришла в Благовещенский монастырь на поклонение и рассказала Старцу 0 своем горе.
— Иди сюда, я тебя благословлю, дитя мое. Когда снова приедешь на Пат-мос, у тебя будет свой ребенок.
Так и случилось: через некоторое время кирия Мария родила ребенка.
Когда в Афинах построили храм св. ап. Фомы, Геронда с другим братом привезли туда на поклонение честную главу Апостола. Кирия Марика Куфаки с Эвредикой Варуксаки вечером посетили его в доме, где он остановился. Когда пришло время уходить, на улице было уже очень темно. Старец провожал их с некоторым беспокойством, поскольку у Марики была проблема с ногами, она часто падала, иной раз и опасно. Как только за ними закрылась дверь, Старец начал молиться о благополучном пути своих чад. Чудесное вмешательство его молитвы было потрясающим. Когда кирия Марика шла, она вдруг почувствовала, что поднялась на некоторую высоту и не ступает по земле. Хотя Эвридика была выше ее ростом, повернувшись в ее сторону, Марика смотрела на нее сверху вниз.
— Смотри-ка, Эвридика, я чувствую, что я выше тебя и что шагаю по воздуху.
Подруга повернулась в ее сторону и подняла голову, чтобы увидеть Марику.Она убедилась, что та выше ее, и подтвердила, что ее ноги на 40 см над землей. Две удивленные и испуганные женщины при. писали явление вражескому действу. На следующий день прибежали к Старцу, что-бы рассказать о происшедшем и чтобы он прочитал соответствующую молитву. На что он без всякого удивления ответил: «Моя молитва, благословенная, подняла тебя, чтобы ты дошла до дома целой и невредимой, чтобы и мой дух успокоился».
В 1969 г. сестра Евсевия приехала на Патмос на первую седмицу Великого поста. «Скажу Герондиссе, — предложил Старец, — и пострижем вас с с. Агнией в великую схиму?» Сестра Евсевия не согласилась, чтобы игумения не подумала, что она приехала на Патмос с этой целью. «Э, раз ты не хочешь, дитя мое, ничего не буду говорить. Только буду много молиться». На другой день в 11 утра он позвонил в колокольчик и позвал с. Евсевию. Поднявшись наверх, она увидела Геронду радостным, как дитя: «Не говорил ли я тебе, что буду много молиться? Игумения сама ко мне пришла и говорит: «Геронда, что ты скажешь, не постричь ли девочек в великую схиму?»
Весной 1967 г. детский дом для девочек на Родосе стал государственным, и поскольку сестра Эмилия, заведующая детским домом, была в преклонном возрасте, требовалось заменить ее новой заведующей. Подходящей кандидатурой считалась с. Евсевия. Она, однако, очень огорчилась, услышав об этом; ведь она пришла в монастырь не для того, чтобы заниматься социальным служением. Старец, увидев ее расстроенной, посоветовал ей: «Скажи «да», дитя мое, ради мира, и не поедешь». Сестра тотчас же успокоилась, потому что из опыта имела безграничное доверие к его пророческим словам. С радостью она поехала на Родос, чтобы подписать соответствующие бумаги. Подписала их во второй половине дня, а утром следующего дня провозгласили Диктатуру , и бумаги так и не успели отправить. Вернулась в родное гнездо, в монастырь, где Старец принял ее с улыбкой: «Не говорил ли я тебе, что не поедешь?»
Однажды Старец, находясь в своей келье на Патмосе, услышал духом, что какая-то Елена с Икарии зовет его срочно, просит спасти ее. Не теряя времени, он спускается на пристань, чудом находит корабль, отправляющийся на Икарию. Утомленный морским путешествием, прибывает к цели и сразу же спрашивает, есть здесь какая-нибудь Елена-вдова. Ему сообщают, что она на днях потеряла мужа, й провожают к ее дому. Отец Амфилохи спешит без отдыха и промедления: ему це дает покоя голос Елены. На пути встречает женщину, которая бежит, обезумев от горя. Он окликает ее по имени: «Елена куда идешь? Я пришел ради тебя». И скорбящая женщина опомнилась, посмотрела на духовника, подумала о том, что собиралась сделать и исповедалась, что в этот момент она бежала, чтобы утопиться в море. С тех пор Старец регулярно приезжал исповедовать ее, а после его смерти это стал делать его духовный сын, ныне митрополит Новозеландский Амфилохий (Цукос).
Сострадательный и любящий Геронда был украшен и даром рассуждения, поэтому в иных случаях мог показаться суровым и непреклонным. Выпускница Афинского Университета Мария, с детских лет духовное чадо Геронды, приехала на Патмос в Благовещенский монастырь с твердым решением остаться там. В монастыре в это время жила паломница Анна, также намеревавшаяся стать сестрой. Их поселили вместе. Отец Амфилохий распорядился, чтобы для Марии сделали шкаф. Такое внимание к вновь прибывшей возбудило зависть и ненависть в Анне. Когда им в келью принесли обед (паломники в греческих монастырях не едят вместе с сестрами) и Мария, расставив тарелки на столе, пригласила к столу Анну и стала читать «Отче наш», последняя продолжала сидеть на кровати, болтая ногами. Мария удивилась, но никому ничего не сказала. В тот же день в келью пришла сестра с распоряжением от Старца, чтобы Мария срочно перебралась в другой домик, что она и сделала.
Утром Анна забралась на скалу напротив монастыря и начала кричать, что сейчас же утопится в море. Сестра, пасшая коз, в испуге прибежала к Старцу. Отец Амфилохий выслушал ее совершенно хладнокровно, не проявив обычного сострадания и переживания, и спокойно сказал, чтобы послали за отцом С. в Кувари: «Пусть он придет и поможет Анне собрать вещи и уехать сегодня же».
Весь день Анна не переставала кричать, сидя на камне. Отец Амфилохий казался совершенно равнодушным и не обращал никакого внимания ни на крики и угрозы, ни на волнение сестер. Отец С. освободился только к вечеру, привел в монастырь Анну, помог ей собраться и Проводил на корабль, который отплывал в этот же вечер.
Удивленная непривычно холодным отношением Геронды, Мария спросила:— Отчего, Геронда, ты был так равно душен к бедной Анне?
— Глупая, если бы ты не ушла вчера в другой домик, ненавистник всякого добра задушил бы тебя в кровати.
Так проявилась прозорливость Старца, спасшего от смерти одну и сохранившего от греха другую.